Первая атомная бомба

Одними из пер­вых прак­ти­че­ских шагов Спец­коми­тета и ПГУ были реше­ния о созда­нии про­из­вод­ствен­ной базы ядер­ного оружей­ного комплекса. В 1946 году был при­нят ряд важ­нейших реше­ний в связи с этими пла­нами. Одно из них каса­лось созда­ния при Лабо­ра­то­рии № 2 спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ного КБ по раз­ра­ботке ядер­ного оружия.

9 апреля 1946 года Совет Мини­стров СССР при­нял закрытое поста­нов­ле­ние № 806-327 о созда­нии КБ-11. Так была названа орга­ни­за­ция, при­зван­ная создать «изде­лие», то есть атом­ную бомбу. Началь­ни­ком КБ-11 был назна­чен П. М. Зер­нов, глав­ным кон­струк­то­ром — Ю. Б. Хари­тон.

К моменту при­ня­тия поста­нов­ле­ния вопрос о созда­нии КБ-11 был детально про­ра­бо­тан. Уже было опре­де­лено его место­рас­по­ложе­ние с уче­том спе­ци­фики будущей работы. С одной сто­роны особо высо­кая степень сек­рет­но­сти наме­ча­емых работ, необ­хо­димость про­ве­де­ния взрыв­ных экс­пе­римен­тов пред­опре­де­ляли выбор мало­на­се­лен­ной, скрытой от визу­аль­ных наблю­де­ний мест­но­сти. С дру­гой — не сле­до­вало чрезмерно уда­ляться от предпри­я­тий и орга­ни­за­ций-соиспол­ни­те­лей атом­ного про­екта, зна­чи­тель­ная часть кото­рых нахо­ди­лась в цен­траль­ных райо­нах страны. Нема­ло­важ­ным фак­то­ром было нали­чие на тер­ри­то­рии будущего КБ про­из­вод­ствен­ной базы и транспорт­ных арте­рий.

Перед КБ-11 была постав­лена задача создать два вари­анта атом­ных бомб — плу­то­ни­е­вую с исполь­зо­ва­нием сфе­ри­че­ского обжа­тия и ура­но­вую с пушеч­ным сближе­нием. По заверше­нии раз­ра­ботки наме­ча­лось про­ве­де­ние госу­дар­ствен­ных испыта­ний заря­дов на спе­ци­аль­ном полигоне. Назем­ный взрыв заряда плу­то­ни­е­вой бомбы предпо­лага­лось про­ве­сти до 1 января 1948 года, ура­но­вой — до 1 июня 1948 года.

За офици­аль­ную точку отсчета начала раз­ра­ботки РДС-1 сле­дует при­нять дату выдачи «Так­тико-тех­ни­че­ского зада­ния на атом­ную бомбу» (ТТЗ), подпи­сан­ного глав­ным кон­струк­то­ром Ю. Б. Хари­то­ном 1 июля 1946 года и направ­лен­ного началь­нику Пер­вого Глав­ного Управ­ле­ния при Совмине СССР Б. Л. Ван­ни­кову. Тех­ни­че­ское зада­ние состо­яло из 9 пунк­тов и ого­ва­ри­вало вид ядер­ного горю­чего, спо­соб его пере­вода через кри­ти­че­ское состо­я­ние, габа­ритно-мас­со­вые харак­те­ри­стики атом­ной бомбы, раз­но­времен­ность сра­ба­ты­ва­ния элек­тро­де­то­на­то­ров, тре­бо­ва­ния к высот­ному взры­ва­телю и само­лик­ви­дации изде­лия в слу­чае отказа аппа­ра­туры, обес­пе­чи­вающей сра­ба­ты­ва­ние этого взры­ва­теля.

В соот­вет­ствии с ТТЗ преду­смат­ри­ва­лась раз­ра­ботка двух вари­ан­тов атом­ных бомб - импло­зив­ного типа на плу­то­нии и ура­но­вой с пушеч­ным сближе­нием. Длина бомбы не должна была пре­вышать 5 мет­ров, диаметр — 1,5 метра, а вес — 5 тонн.

Одно­временно преду­смат­ри­ва­лось стро­и­тельство испыта­тель­ного полигона, аэро­дрома, опыт­ного завода, а также орга­ни­за­ция медицин­ской службы, созда­ние биб­лио­теки и т.п.

Созда­ние атом­ной бомбы тре­бо­вало реше­ния исклю­чи­тельно широ­кого круга физи­че­ских и тех­ни­че­ских вопро­сов, свя­зан­ных с про­ве­де­нием обшир­ной программы рас­четно-тео­ре­ти­че­ских иссле­до­ва­ний, про­ектно-кон­струк­тор­ских и экс­пе­римен­таль­ных работ. Пре­жде всего, пред­сто­яло про­ве­сти иссле­до­ва­ния физико-хими­че­ских свойств делящихся мате­ри­а­лов, раз­ра­бо­тать и апро­би­ро­вать методы их литья и меха­ни­че­ской обра­ботки. Необ­хо­димо было создать радио­хи­ми­че­ские методы извле­че­ния раз­лич­ных про­дук­тов деле­ния, орга­ни­зо­вать про­из­вод­ство поло­ния и раз­ра­бо­тать тех­но­логию изго­тов­ле­ния источ­ни­ков нейтро­нов. Тре­бо­ва­лись мето­дики опре­де­ле­ния кри­ти­че­ской массы, раз­ра­ботка тео­рии эффек­тив­но­сти или КПД, а также тео­рии ядер­ного взрыва в целом и многое другое.

При­ве­ден­ное крат­кое пере­чис­ле­ние тех направ­ле­ний, в кото­рых раз­вер­ну­лись работы, далеко не исчерпы­вает всего содер­жа­ния дея­тель­но­сти, тре­бо­вавшей осуществ­ле­ния для успеш­ного заверше­ния атом­ного про­екта.

Фев­ральским 1948 года поста­нов­ле­нием Совета Мини­стров СССР, скор­рек­ти­ро­вавшем сроки выпол­не­ния основ­ной задачи по атом­ному про­екту, Ю.Б. Хари­тону и П. М. Зер­нову предпи­сы­ва­лось обес­пе­чить изго­тов­ле­ние и предъяв­ле­ние к пер­вому марта 1949 года на госу­дар­ствен­ные испыта­ния одного комплекта атом­ной бомбы РДС-1 с пол­ным сна­ряже­нием.

С целью свое­времен­ного выпол­не­ния зада­ния в поста­нов­ле­нии ого­ва­ри­ва­лись объем и сроки заверше­ния научно-иссле­до­ва­тельских работ и изго­тов­ле­ния мате­ри­аль­ной части для про­ве­де­ния летно-кон­струк­тор­ских испыта­ний, а также реше­ния отдель­ных орга­ни­за­ци­он­ных и кад­ро­вых вопро­сов.

Из научно-иссле­до­ва­тельских работ выде­ля­лись сле­дующие:

• заверше­ние до мая 1948 года отра­ботки сфе­ри­че­ского заряда из взрыв­ча­тых веществ;
• изу­че­ние до июля того же года про­блемы обжа­тия метал­лов при взрыве заряда взрыв­ча­тых веществ;
• раз­ра­ботка кон­струкции нейтрон­ного запала к январю 1949 года;
• опре­де­ле­ние кри­ти­че­ской массы и сборка плу­то­ни­е­вого и ура­но­вого заря­дов для РДС-1 и РДС-2. Обес­пе­че­ние сборки плу­то­ни­е­вого заряда для РДС-1 до 1 фев­раля 1949 года.

Раз­ра­ботка кон­струкции соб­ственно атом­ного заряда — «РД-1» — (позд­нее, во вто­рой поло­вине 1946 года, назван­ного «РДС-1») была начата в НИИ-6 в конце 1945 года. Раз­ра­ботка нача­лась с модели заряда в масштабе 1/5 натур­ной вели­чины. Работы про­во­ди­лись без ТЗ, а исклю­чи­тельно по уст­ным ука­за­ниям Ю. Б. Хари­тона. Пер­вые про­ри­совки дела­лись Н. А. Тер­лец­ким, кото­рый рабо­тал в НИИ-6 в отдель­ной ком­нате, куда вход был раз­решен только Ю. Б. Хари­тону и Е. М. Адас­кину — зам. дирек­тора НИИ-6, осуществ­лявшего общую коор­ди­нацию работ с другими группами, начавшими раз­ра­ботку быст­ро­действующих дето­на­то­ров для обес­пе­че­ния син­хрон­ного под­рыва группы элек­тро­де­то­на­то­ров и работы по системе элек­три­че­ского задейство­ва­ния. Отдель­ная группа стала заниматься под­бо­ром взрыв­ча­тых веществ и тех­но­логий изго­тов­ле­ния необыч­ных форм дета­лей из ВС.

В начале 1946 года модель была раз­ра­бо­тана, а к лету изго­тов­лена в 2-х экземпля­рах. Испыта­ние модели про­во­ди­лось на полигоне НИИ-6 в Соф­рино.

К концу 1946 года была начата раз­ра­ботка докумен­тации на натур­ный заряд, отра­ботка кото­рого стала про­во­диться уже в КБ-11, где в начале 1947 г. в Сарове были созданы пер­во­на­чально минималь­ные усло­вия для изго­тов­ле­ния бло­ков и про­ве­де­ния взрыв­ных работ (детали из ВВ, до пуска в экс­плу­а­тацию завода № 2 в КБ-11, постав­ляли из НИИ-6).

Если к началу раз­ра­ботки атом­ных заря­дов оте­че­ствен­ные уче­ные-физики в какой-то степени были готовы к тема­тике по созда­нию атом­ной бомбы (по своей преды­дущей работе), то для кон­струк­то­ров эта тема­тика была совершенно новой. Они не знали физи­че­ских основ заряда, новых мате­ри­а­лов, при­ме­ня­емых в кон­струкции, их физико-меха­ни­че­ских свойств, допу­стимость совмест­ного хра­не­ния и т.п.

Круп­ные размеры дета­лей из ВВ и их слож­ные геомет­ри­че­ские формы, жест­кие допуска потре­бо­вали реше­ния многих тех­но­логи­че­ских про­блем. Так, за изго­тов­ле­ние круп­но­га­ба­рит­ного корпуса заряда спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ные предпри­я­тия страны не бра­лись, и при­ш­лось опыт­ному заводу № 1 (КБ-11) изго­то­вить обра­зец корпуса, после чего эти корпуса стали изго­тав­ли­вать на Киров­ском заводе в Ленинграде. Круп­но­га­ба­рит­ные детали из ВВ пер­во­на­чально были изго­тов­лены также в КБ-11.

При пер­во­на­чаль­ной орга­ни­за­ции раз­ра­ботки состав­ных элемен­тов заряда, когда к рабо­там были при­вле­чены инсти­туты и предпри­я­тия раз­лич­ных мини­стерств, созда­лась про­блема, свя­зан­ная с тем, что докумен­тация была раз­ра­бо­тана по раз­лич­ным ведом­ствен­ным руко­во­дящим мате­ри­а­лам (инструкции, тех­ни­че­ские усло­вия, нормали, постро­е­ние чер­теж­ного обо­зна­че­ния и т.д.). Это положе­ние сильно затруд­няло про­из­вод­ство из-за больших раз­ли­чий в тре­бо­ва­ниях к изго­тав­ли­ва­емым элемен­там заряда. Положе­ние было исправ­лено в 1948-1949 гг. с назна­че­нием заме­сти­те­лем глав­ного кон­струк­тора и началь­ника научно-кон­струк­тор­ского сек­тора КБ-11 Н. Л. Духова. Он при­вез с собой из ОКБ-700 (из Челя­бин­ска) при­ня­тую там «Систему чер­теж­ного хозяйства» и орга­ни­зо­вал пере­ра­ботку ранее раз­ра­бо­тан­ной докумен­тации, при­ведя ее к еди­ной системе. Новая система лучшим обра­зом подошла к усло­виям нашей спе­ци­фич­ной раз­ра­ботки, преду­смат­ри­вающей много­ва­ри­ант­ную про­ра­ботку кон­струкций (в силу новизны кон­струкций).

Что каса­ется радио- и элек­тро­тех­ни­че­ских элемен­тов заряда («РДС-1»), то они цели­ком оте­че­ствен­ной раз­ра­ботки. При­чем, они раз­ра­ба­ты­ва­лись с дуб­ли­ро­ва­нием наи­бо­лее ответ­ствен­ных элемен­тов (для обес­пе­че­ния необ­хо­димой надеж­но­сти) и возмож­ной мини­а­тю­ри­за­ции.

Жест­кие тре­бо­ва­ния к надеж­но­сти сра­ба­ты­ва­ния заряда, без­опас­ность работы с заря­дом, сохра­не­ние качеств заряда в период гаран­тий­ного срока его год­но­сти обу­сло­вили тща­тель­ность отра­ботки кон­струкции.

Све­де­ния, достав­лявши­еся раз­вед­кой, об обво­дах бомб и их разме­рах были немного­чис­ленны и зача­стую про­ти­во­ре­чивы. Так, о калибре ура­но­вой бомбы, т.е. «Малыше», сообща­лось, что он то 3"(дюйма), то 51/2" (на самом деле, калибр ока­зался заметно больше). О плу­то­ни­е­вой бомбе, т.е. «Тол­стяке», — что она выгля­дит «как гру­ше­вид­ное тело», а о диаметре — то он 1,27 м, то 1,5 м. Так что раз­ра­бот­чи­кам бомб при­ш­лось все начи­нать прак­ти­че­ски с нуля.

К отра­ботке обво­дов корпуса авиа­бомбы КБ-11 при­влекло ЦАГИ. Про­дувки в его аэро­ди­нами­че­ских тру­бах бес­преце­дент­ного числа вари­ан­тов обво­дов (более 100, под руко­вод­ством акад. С. А. Хри­сти­а­но­вича) начали при­но­сить успех.

Необ­хо­димость исполь­зо­вать слож­ную систему авто­ма­тики — вот еще одно принци­пи­аль­ное отли­чие от раз­ра­ботки обыч­ных авиа­бомб. Система авто­ма­тики состо­яла из ступе­ней предо­хра­не­ния и дат­чи­ков даль­него взве­де­ния; пус­ко­вых, «кри­ти­че­ских» и кон­такт­ных дат­чи­ков; источ­ни­ков энергии (аккуму­ля­то­ров) и системы иници­и­ро­ва­ния (в том числе, комплекта кап­су­лей-дето­на­то­ров), обес­пе­чи­вающей син­хрон­ное сра­ба­ты­ва­ние послед­них, с раз­но­времен­но­стью из мик­ро­се­кунд­ного диапа­зона.

Таким обра­зом, на пер­вом этапе реа­ли­за­ции про­екта:

• был опре­де­лен само­лет-носи­тель: ТУ-4 (по при­казу И. В. Ста­лина вос­про­из­ве­дена аме­ри­кан­ская «летающая крепость» Б-29);
• раз­ра­бо­таны несколько вари­ан­тов кон­струкций авиа­бомб; про­ве­дены их лет­ные испыта­ния и выбраны удо­вле­тво­ряющие тре­бо­ва­ниям атом­ного оружия обводы и кон­струкции;
• раз­ра­бо­тана авто­ма­тика бомбы и при­бор­ного пульта само­лета, гаран­ти­ро­вавшая без­опас­ность под­вески, полета и сброса АБ, реа­ли­за­цию воз­душ­ного под­рыва на задан­ной высоте и одно­временно - сохран­ность само­лета после атом­ного взрыва.

Кон­струк­тивно пер­вая атом­ная бомба состо­яла из сле­дующих принци­пи­аль­ных состав­ных узлов:

• ядер­ного заряда;
• взрыв­ного устройства и системы авто­ма­тики под­рыва заряда с системами предо­хра­не­ния;
• бал­ли­сти­че­ского корпуса авиа­бомбы, в кото­ром размеща­лись ядер­ный заряд и авто­ма­тика под­рыва.

Атом­ный заряд бомбы РДС-1 пред­став­лял собой много­слой­ную кон­струкцию, в кото­рой пере­вод актив­ного веще­ства — плу­то­ния в над­кри­ти­че­ское состо­я­ние осуществ­ля­лось за счет его сжа­тия посред­ством схо­дящейся сфе­ри­че­ской дето­наци­он­ной волны во взрыв­ча­том веще­стве.

Больших успе­хов достигли не только тех­но­логи, но и метал­лурги и радио­хи­мики. Благо­даря их ста­ра­ниям уже пер­вые плу­то­ни­е­вые детали содержали небольшое коли­че­ство при­ме­сей и высо­ко­ак­тив­ных изо­топов. Послед­ний момент был осо­бенно суще­стве­нен, так как корот­кожи­вущие изо­топы, явля­ясь основ­ным источ­ни­ком нейтро­нов, могли ока­зать нега­тив­ное вли­я­ние на веро­ят­ность преж­де­времен­ного взрыва.

В поло­сти плу­то­ни­е­вого ядра в состав­ной обо­лочке из при­род­ного урана уста­нав­ли­вался нейтрон­ный запал (НЗ). В тече­ние 1947-1948 годов было рас­смот­рено около 20 раз­лич­ных пред­ложе­ний, касавшихся принци­пов действия, устройства и усо­вершен­ство­ва­ния НЗ.

Одним из наи­бо­лее слож­ных узлов пер­вой атом­ной бомбы РДС-1 был заряд взрыв­ча­того веще­ства из сплава тро­тила с гек­со­ге­ном.

Выбор внеш­него ради­уса ВВ опре­де­лялся, с одной сто­роны, необ­хо­димо­стью полу­че­ния удо­вле­тво­ри­тель­ного энерго­вы­де­ле­ния, а, с дру­гой, — допу­стимыми внеш­ними габа­ри­тами изде­лия и тех­но­логи­че­скими возмож­но­стями про­из­вод­ства.

Пер­вая атом­ная бомба раз­ра­ба­ты­ва­лась при­ме­ни­тельно к под­веске ее в само­лете ТУ-4, бом­бо­люк кото­рого обес­пе­чи­вал возмож­ность размеще­ния изде­лия диамет­ром до 1500 мм. Исходя из этого габа­рита и был опре­де­лен мидель бал­ли­сти­че­ского корпуса бомбы РДС-1. Заряд ВВ кон­струк­тивно пред­став­лял собой полый шар и состоял из двух слоев.

Внут­рен­ний слой форми­ро­вался из двух полу­сфе­ри­че­ских осно­ва­ний, изго­тов­лен­ных из оте­че­ствен­ного сплава тро­тила с гек­со­ге­ном.

Внеш­ний слой заряда ВВ РДС-1 соби­рался из отдель­ных элемен­тов. Этот слой, пред­на­зна­чен­ный для форми­ро­ва­ния в осно­ва­нии ВВ сфе­ри­че­ской схо­дящейся дето­наци­он­ной волны и полу­чивший назва­ние фоку­си­рующей системы, был одним из основ­ных функци­о­наль­ных узлов заряда, во многом опре­де­лявшим его так­тико-тех­ни­че­ские пока­за­тели.

Уже на самом началь­ном этапе раз­ра­ботки ядер­ного оружия стало оче­вид­ным, что иссле­до­ва­ние процес­сов, про­те­кающих в заряде, должно пойти по рас­четно-экс­пе­римен­таль­ному пути, поз­во­лявшему кор­рек­ти­ро­вать тео­ре­ти­че­ский ана­лиз по результа­там экс­пе­римен­тов опыт­ных дан­ных о газо­ди­нами­че­ских харак­те­ри­сти­ках ядер­ных заря­дов.

Стоит особо отме­тить, что глав­ный кон­струк­тор РДС-1 Ю. Б. Хари­тон и основ­ные раз­ра­бот­чики, физики-тео­ре­тики, знали о высо­кой веро­ят­но­сти 2,5% непол­ного взрыва (сниже­ние мощ­но­сти взрыва в ~ 10%) и о послед­ствиях, кото­рые их ожи­дают в слу­чае его реа­ли­за­ции. Знали и… рабо­тали.

Место для испыта­тель­ного полигона было выбрано в районе города Семи­па­ла­тин­ска Казах­ской ССР в без­вод­ной степи с ред­кими заброшен­ными и пере­сохшими колод­цами, соле­ными озе­рами, частично покрытой невы­со­кими горами. Площадка, пред­на­зна­чен­ная для сооруже­ния испыта­тель­ного комплекса, пред­став­ляла собой рав­нину диамет­ром при­мерно 20 км, окружен­ную с юга, запада и севера невы­со­кими горами.

Стро­и­тельство полигона было начато в 1947 году, а к июлю 1949 года было закон­чено. Всего за два года были выпол­нены работы колос­саль­ного объема, с отлич­ным каче­ством и на высо­ком тех­ни­че­ском уровне. Все мате­ри­алы достав­ля­лись на стро­и­тель­ные площадки автомо­биль­ным транспор­том по грун­то­вым дорогам за 100-200 км. Движе­ние было круг­ло­су­точ­ным и зимой, и летом.

На опыт­ном поле нахо­ди­лись много­чис­лен­ные сооруже­ния с изме­ри­тель­ной аппа­ра­ту­рой, воен­ные, граж­дан­ские и промыш­лен­ные объекты для изу­че­ния воз­действия поражающих фак­то­ров ядер­ного взрыва. В цен­тре опыт­ного поля нахо­ди­лась метал­ли­че­ская башня высо­той 37,5 м для уста­новки РДС-1.

Опыт­ное поле было раз­де­лено на 14 испыта­тель­ных сек­то­ров: два фор­тифи­каци­он­ных сек­тора; сек­тор граж­дан­ских сооруже­ний; физи­че­ский сек­тор; воен­ные сек­тора для размеще­ния образцов воен­ной тех­ники; био­логи­че­ский сек­тор. По ради­у­сам в северо-восточ­ном и юго-восточ­ном направ­ле­ниях на раз­лич­ных рас­сто­я­ниях от цен­тра были сооружены при­бор­ные зда­ния для размеще­ния в них фото­хро­нографи­че­ской, кино- и осцил­лографи­че­ской аппа­ра­туры, реги­стри­рующей процессы ядер­ного взрыва.

На рас­сто­я­нии 1000 м от цен­тра было сооружено под­зем­ное зда­ние для аппа­ра­туры, реги­стри­рующей све­то­вые, нейтрон­ные и гамма-потоки ядер­ного взрыва. Опти­че­ская и осцил­лографи­че­ская аппа­ра­тура управ­ля­лась по кабе­лям с программ­ного авто­мата.

Для изу­че­ния воз­действия ядер­ного взрыва на опыт­ном поле были постро­ены отрезки тон­не­лей метро, фраг­менты взлетно-поса­доч­ных полос аэро­дромов, размещены образцы само­ле­тов, тан­ков, артил­ле­рийских ракет­ных уста­но­вок, кора­бель­ных над­строек раз­лич­ных типов. Для пере­возки этой воен­ной тех­ники пона­до­би­лось 90 желез­но­до­рож­ных ваго­нов.

Пра­ви­тельствен­ная комис­сия по про­ве­де­нию испыта­ния РДС-1 под пред­се­да­тельством М. Г. Перву­хина при­ступила к работе 27 июля 1949 года. 5 авгу­ста комис­сией было сде­лано заклю­че­ние о пол­ной готов­но­сти полигона и пред­ложено в тече­ние 15 дней про­ве­сти деталь­ную отра­ботку опе­раций по сборке и под­рыву изде­лия. Опре­де­ли­лось время испыта­ния — послед­ние числа авгу­ста.

Науч­ным руко­во­ди­те­лем испыта­ния был назна­чен И. В. Кур­ча­тов, от Мини­стер­ства обо­роны подго­тов­кой полигона к испыта­ниям руко­во­дил гене­рал-майор В. А. Болятко, науч­ное руко­вод­ство полиго­ном осуществ­лял М. А. Садов­ский.

В период с 10 по 26 авгу­ста было про­ве­дено 10 репе­тиций по управ­ле­нию испыта­тель­ным полем и аппа­ра­ту­рой под­рыва заряда, а также три тре­ни­ро­воч­ных уче­ния с запус­ком всей аппа­ра­туры и 4 под­рыва натур­ных ВВ с алюми­ни­е­вым шаром от авто­ма­тики под­рыва.

21 авгу­ста спе­ци­аль­ным поез­дом на полигон были достав­лены плу­то­ни­е­вый заряд и четыре нейтрон­ных запала, один из кото­рых должен был исполь­зо­ваться при под­рыве бое­вого изде­лия.

Науч­ный руко­во­ди­тель опыта И. В. Кур­ча­тов, в соот­вет­ствии с ука­за­нием Л. П. Берии, отдал рас­по­ряже­ние об испыта­нии РДС-1 29 авгу­ста в 8 часов утра мест­ного времени.

В ночь на 29.08.49 была про­ве­дена окон­ча­тель­ная сборка заряда. Сборку цен­траль­ной части с уста­нов­кой дета­лей из плу­то­ния и нейтрон­ного запала про­во­дила группа в составе Н. Л. Духова, Н. А. Тер­лец­кого, Д. А. Фишмана и В. А. Дави­денко (уста­новка «НЗ»). Окон­ча­тель­ный мон­таж заряда был завершен к 3 часам утра 29 авгу­ста под руко­вод­ством А. Я. Мальского и В. И. Алфе­рова. Члены спе­ци­аль­ного коми­тета Л. П. Берия, М.Г. Перву­хин и В. А. Мах­нев кон­тро­ли­ро­вали ход заклю­чи­тель­ных опе­раций.

В день испыта­ния на команд­ном пункте полигона, рас­по­ложен­ного в 10 км от цен­тра испыта­тель­ного поля, собра­лось большин­ство высшего руко­вод­ства испыта­ния: Л. П. Берия, М.Г. Перву­хин, И. В. Кур­ча­тов, Ю. Б. Хари­тон, К. И. Щел­кин, сотруд­ники КБ-11, участ­во­вавшие в окон­ча­тель­ной уста­новке заряда на башне.

К 6 часам утра заряд под­няли на испыта­тель­ную башню, было завершено его сна­ряже­ние взры­ва­те­лями и под­клю­че­ние к под­рыв­ной схеме.

Из-за ухуд­ше­ния погоды со сдвигом раньше на один час (с 7.00 вме­сто 8.00 по плану) стали про­во­диться все работы, преду­смот­рен­ные по утвер­жден­ному регламенту.

В 6 часов 35 минут опе­ра­торы вклю­чили пита­ние системы авто­ма­тики, а в 6 часов 48 минут был вклю­чен авто­мат испыта­тель­ного поля.

Ровно в 7 часов утра 29 авгу­ста 1949 года вся мест­ность оза­ри­лась ослепи­тель­ным све­том, кото­рый ознаме­но­вал, что СССР успешно завершил раз­ра­ботку и испыта­ние пер­вой атом­ной бомбы.

По воспоми­на­ниям участ­ника испыта­ния Д. А. Фишмана, события в помеще­нии КП раз­во­ра­чи­ва­лись сле­дующим обра­зом:

В послед­ние секунды перед взрывом были при­от­крыты двери, рас­по­ложен­ные с обрат­ной сто­роны зда­ния КП (от цен­тра поля) с тем, чтобы момент взрыва можно было бы наблю­дать по всплеску освеще­ния мест­но­сти. В моменты «ноль» все уви­дели очень яркое освеще­ние земли и обла­ков. Яркость пре­вышала сол­неч­ную в несколько раз. Было ясно, что взрыв был успеш­ным!

Все выбежали из помеще­ния и взбежали на бруст­вер, ограж­дающий КП от прямого воз­действия взрыва. Перед ними открылась чарующая по своим масшта­бам кар­тина обра­зо­ва­ния огром­ного облака из пыли и дыма, в цен­тре кото­рого полы­хало пламя!

Но вот из репро­дук­тора раз­да­лись слова Мальского: «Всем немед­ленно войти в зда­ние КП! При­ближа­ется удар­ная волна» (по рас­че­там, она к КП должна была подойти через 30 секунд).

Войдя в помеще­ние, Л. П. Берия всех тепло поздра­вил с успеш­ным испыта­нием, а И.В. Кур­ча­това и Ю. Б. Хари­тона расце­ло­вал. Но внутри, видимо, у него оста­ва­лись еще какие-то сомне­ния в пол­ноте взрыва, поскольку он не стал сразу зво­нить и докла­ды­вать И.В. Ста­лину об успеш­ном испыта­нии, а поехал на вто­рой наблю­да­тель­ный пункт, где нахо­дился физик-ядерщик М. Г. Меще­ря­ков, кото­рый в 1946 году при­сут­ство­вал на пока­за­тель­ных испыта­ниях атом­ных заря­дов США на атолле Бикини.

На вто­ром наблю­да­тель­ном пункте Берия так же тепло поздра­вил М. Г. Меще­ря­кова, Я.Б. Зель­до­вича, Н. Л. Духова и других това­рищей. После этого он при­дир­чиво рас­спраши­вал Меще­ря­кова о внеш­нем эффекте аме­ри­кан­ских взрывов. Меще­ря­ков заве­рил, что наш взрыв по внеш­ней кар­тине пре­вос­хо­дит аме­ри­кан­ский.

Полу­чив под­твер­жде­ние оче­видца, Берия поехал в штаб полигона с тем, чтобы сообщить Ста­лину об успеш­ном испыта­нии.

Ста­лин, узнав об успеш­ном испыта­нии, сразу же позво­нил Б. Л. Ван­ни­кову (кото­рый нахо­дился дома и из-за болезни не мог при­сут­ство­вать на испыта­нии) и поздра­вил его с успеш­ным испыта­нием.

По воспоми­на­ниям Бориса Льво­вича, он, в ответ на поздрав­ле­ния, стал гово­рить, что это заслуга пар­тии и пра­ви­тельства… Тут Ста­лин его пре­рвал, ска­зав: «Да бросьте, това­рищ Ван­ни­ков, эти формаль­но­сти. Вы лучше подумайте, как нам в самое корот­кое время начать изго­тов­ле­ние этих изде­лий».

Через 20 минут после взрыва к цен­тру поля были направ­лены два танка, обо­ру­до­ван­ные свинцо­вой защи­той, для про­ве­де­ния ради­аци­он­ной раз­ведки и осмотра цен­тра поля.

Раз­вед­кой было уста­нов­лено, что все сооруже­ния в цен­тре поля сне­сены. На месте башни обра­зо­ва­лась воронка, почва в цен­тре поля опла­ви­лась и обра­зо­ва­лась сплош­ная корка шлака. Граж­дан­ские зда­ния и промыш­лен­ные сооруже­ния были пол­но­стью или частично раз­ру­шены. Оче­вид­цам пред­ста­ви­лась страш­ная кар­тина вели­кого побо­ища.

Энерго­вы­де­ле­ние пер­вой совет­ской атом­ной бомбы соста­вило 22 кило­тонны тро­ти­ло­вого экви­ва­лента.